В следующем году исполнится 170 лет, как была создана Аральская флотилия. Как свидетельствуют архивные данные, до середины XIX века Аральское море не было исследовано вовсе. Не существовало даже карт. Поэтому оно служило предметом многих гипотез. С целью исследования моря туда были направлены экспедиции.
Сведения, представляющие научную ценность
Полезные данные об Аральском море были получены в ходе экспедиции под руководством контр-адмирала, потомка морских русских офицеров Алексея Ивановича Бутакова. На шхуне «Константин» он направился в путешествие по Аралу. Исследовал берега, острова, замерял глубины. Специалистами этой экспедиции и была составлена первая карта.
В эту экспедицию вместе с Бутаковым отправился генерал-лейтенант, профессор, русский географ, исследователь Средней Азии Алексей Макшеев. В то время еще не было фотографии, поэтому в экспедицию взяли художника. Им оказался ссыльный в то время в Аральский край известный украинский поэт Тарас Шевченко. Он делал зарисовки моря, жителей, рисовал флору, фауну. Также Макшеев оставил много записей о том, как проходила экспедиция. Вот что он пишет в своей книге «Путешествия по киргизским степям и Туркестанскому краю».
«В офицерской каютке было так тесно, что не только днем, но и ночью некоторые из ее обитателей предпочитали находиться на палубе. На протяжении всего плавания экспедиция терпела большой недостаток в доброкачественной пище.
Мы должны были довольствоваться тою почти совершенно испортившеюся провизиею, которая была приготовлена в Оренбурге задолго до экспедиции, хранилась, вероятно, в сыром месте и потом провезена во время сильной жары более тысячи верст. Черные сухари обратились в зеленые от плесени, в солонине завелись черви, а масло было так солоно, что с ним невозможно было есть каши. Только горох (конечно, без всякой приправы) не изменял нам, но его давали всего два раза в неделю, по средам и по пятницам…
Бутаков иногда вывешивал на палубе большой кусок солонины, и, когда били «рынду» (колокол, отмечавший полдень), брал в руки большой нож, и, предварительно счистив им толстый белый слой червей, отрезал кусок мяса, посыпал его густо перцем и ел.
Мне кажется он это делал не ради гастрономической причуды, или даже голода, а единственно для ободрения команды…
Праздником бывало, когда на берегу удавалось подстрелить бекаса или сайгака (дикую среднеазиатскую козу), а не то выловить в море, где-нибудь около шхуны, несколько мелких рыбешек, — случалось, впрочем, это редко, так что только раздражало аппетиты».
Одной из задач экспедиции являлись поиски в районе Аральского моря залежей полезных ископаемых, в особенности каменного угля. Поиски эти были возложены на Вернера, как бывшего студента Варшавского политехнического института, геолога по специальности и по призванию, именно с этой целью и прикомандированного к экспедиции.
А вот какие данные сохранились в «Дневных записках» Бутакова.
«Почва состоит из рыхлой глины, перемешанной с солью, — все это усыпано кусками слюды, мелкими кусочками кварца и аспида, и тут попадается довольно много окаменелых раковин, не принадлежащих к нынешним породам Аральского моря…».
Пласты здешнего сланца тверже, слюда попадается в несравненно больших кусках и окаменелостей больше…
Начав съемку западного берега с расположенного в северной части Аральского моря острова Кугарал, Бутаков на пути оставил группу под начальством Макшеева и Акишева для обследования острова Барса-Кельмес (что по-казахски означает «пойдешь — не воротишься»), а сам со шхуной направился к полуострову Куланды (между заливами Чернышева и Тще-Бас) для новых попыток отыскать уголь. Вернер обнаружил на полуострове несколько нетолстых пластов угля.
«Судя приблизительно, тут можно добыть угля по меньшей мере около пяти или шести тысяч пудов… Уголь этот мы жгли. Он загорается скоро, дает большой жар и оставляет после себя мало мусора.
Пока велись эти розыски, поднялся сильный западный ветер, на следующий день к вечеру превратившийся в шторм. Хотя шхуна стояла в небольшой бухточке, под защитой высокого мыса Изынды-Арал (юго-восточной оконечности полуострова Куланды), пришлось отдать второй якорь и непрерывно травить якорные канаты.
Ночь была очень трудная. Буря не унималась, и можно было ежеминутно ждать, что шхуну сорвет с якорей и швырнет волнами на береговые скалы. Положение становилось настолько критическим, что Бутаков уже соображал, как придется строить плот, если судно разобьется о камни. Ему при этом явственно рисовалась трагическая участь группы, оставленной на острове Барса-Кельмес и терпеливо ожидавшей возвращения шхуны…».
«Я нарочно сошел вниз, — рассказывает Бутаков, — чтоб не обнаружить перед командою беспокойства и не лишить ее бодрости, но о сне нечего было и думать!».
Только 11 августа утром ветер немного смягчился, хотя волнение продолжалось еще очень сильное. Наконец к вечеру, пользуясь некоторым уменьшением зыби, Бутаков вывел шхуну в море и к одиннадцати часам ночи подошел к Барса-Кельмесу. Приближаясь к острову, зажгли фальшфейер, чтобы дать знать о себе Макшееву и его группе. В ответ на берегу засветились костры…
— Слава Богу! Вы спасены! — воскликнул Бутаков, когда увидел Макшеева. — Если бы шхуну разбило, я бы собрал из обломков лодку и достиг бы Сыр-Дарьи. Но вы? Вы бы умерли с голоду.
Вторую половину августа шхуна «Константин», на которой плавал Шевченко, производила описание западного побережья Аральского моря; восточный берег снимала и описывала команда второй шхуны «Николай», которой в это лето командовал Богомолов.
Бутакову высшим петербургским начальством было категорически запрещено производить съемку южного побережья Аральского моря, у устья Аму-Дарьи, где хозяйничали хивинские ханы.
Однако в интересах науки Бутаков решился нарушить этот запрет.
Группа под начальством Поспелова высадилась на берег в урочище Аджибай, в юго-западной части Аральского моря. К ним вскоре подошло несколько человек казахов и узбеков — без всякого оружия и с явным выражением дружелюбия.
С группой был приказчик Захряпин, прекрасно владевший татарским языком и легко объяснявшийся с местным населением. Начался дружеский разговор. Один из старшин — аксакалов (то есть «белобородых») — рассказал, что дней десять тому назад здесь прошли хивинцы, возвращавшиеся после неудачного похода: они были разбиты во время нападения на русские крепости и караваны и теперь шли назад, к своим ханам, без лошадей и верблюдов, в самом жалком состоянии, по двое и по трое.
Аксакал сообщил, кроме того, что кочующие в Зааралье казахи отправили посланцев в Хиву объявить хану, что из-под его грабительской и жестокой власти они хотят перейти к русским.
— Русские, — добавил аксакал, приветливо улыбаясь морякам, — как мы слышали, нигде не грабят и не обижают казахов и узбеков.
23 сентября «Константин» положил якорь в устье Сыр-Дарьи.
Так кончилось описное плавание 1848 года.
Зиму участники экспедиции проводили в Раиме и на Кос-Арале. Бутаков обрабатывал астрономические наблюдения. Шевченко заканчивал уже второй ящик красок. Когда реку и озера затянуло крепким льдом, офицеры стали кататься на коньках. Из Раима на Кос-Арал и обратно ездили на тройках «в гости» друг к другу.
В Раимском укреплении да и на Кос-Арале было немало книг, журналов, газет, хотя и устаревших, завозившихся на Аральское море из Оренбурга раз в несколько месяцев, но тем усерднее и внимательнее читаемых обитателями дальних фортов.
Бутаков в одном письме в Оренбург писал: «Жизнь здесь идет хотя однообразно, но не скажу, чтобы очень скучно. Книг вдоволь, есть шахматы…».
Жили все очень дружно, часто собирались вместе — за оживленной беседой или чтением. Душой общества был Шевченко, всех развлекавший и увлекавший.
Когда Бутаков со своей экспедицией воротился из плавания по Аралу, гарнизон укрепления был взволнован появившимся поблизости кровожадным тигром. Зверь часто наведывался в становище казахов, состоявшее из пяти или шести десятков кибиток, и таскал из стада барашков, верблюдов, крупный рогатый скот и лошадей.
Уже были случаи, когда в лапы тигру попадались и люди. Попытка кочевников устроить облаву не удалась: человек сто, вооруженных луками, пиками, саблями и кинжалами, лишь раздразнили хищника. Он зарезал двоих взрослых мужчин и многих искалечил. А ночью снова явился в поселок за живностью.
«Надобно было истребить такого соседа, во что бы то ни стало, — пишет Бутаков, — и я, тотчас же выступил против него с половиною моего гарнизона».
Как раз в это время на очередной охоте казаки убили огромнейшего кабана; его еле-еле вытащили из камышей и еще как следует не остывшего оставили на берегу. Наутро оказалось, что тигр полакомился кабаном, сожрав чуть ли не половину двадцатипудовой туши.
На этот раз экспедиция вышла в плавание на целых три месяца раньше, чем в прошлом году. Обе шхуны снялись с якоря 8 мая.
За эту навигацию было завершено полное описание берегов Аральского моря; причем были открыты и нанесены на карту многие неизвестные острова, названные именами Ермолова, Лазарева, Беллинсгаузена, Меншикова и Толмачева, подробно обследована северная часть моря — заливы Чернышева, Тще-Бас, Перовского, Паскевича и Сары-Чаганак.
30 июня «Константин» возвратился к Кос-Аралу за провиантом. Сюда в это время прибыл с инспекторским смотром начальник бригады генерал-майор Федяев, знакомый с поэтом еще по Оренбургу. Он, между прочим, привез Шевченко новый запас красок.
19 июля шхуна была уже снова в море, продолжая описные работы, съемку и наблюдения. Особенно досаждали морякам господствующие на Арале ветры северной половины горизонта. «В море эти ветры, — писал Бутаков в своем отчете об экспедиции в «Вестнике Русского географического общества», — делают плавание весьма трудным: часто подвергали они нас крайней опасности, задувая с силою шторма и вынуждая к рискам, нередко выходившим из пределов благоразумия. Ветры здесь крепчают вдруг, разводят огромные волнения и потом, стихнув так же скоро, оставляют после себя самую несносную зыбь. Вообще говоря, Аральское море принадлежит к числу самых бурливых и беспокойных…». Второе плавание было закончено 22 сентября: «Утром пришел на место зимовки, а вечером спустил брейд-вымпел и флаги и кончил кампанию», — записал в этот день Бутаков.
Опись Аральского моря, вошедшая в летопись славных подвигов отечественных первооткрывателей, была завершена. Отныне во всех словарях и учебниках появилась строка: «Первую карту и описание Аральского моря составила экспедиция А. И. Бутакова и А. И. Макшеева».
В этот подвиг внес свой вклад и Шевченко.
Был получен богатый материал, и не только о море, но и о жителях Приаралья. В результате первого 56-дневного плавания были обнаружены несколько островов, ранее не известных даже местным жителям, также были произведены значительные по площади промеры. Причем была найдена наибольшая для Арала 68-метровая глубина, определены скорость и направление постоянного течения, идущего по ходу часовой стрелки, что отличает Аральское море от других, изучены геологические особенности берегов Арала, содержащие мелоподобный известняк. В некоторых местах побережья Бутаковым были обнаружены обнажения с массой олигоценовых раковин, собранные образцы которых были впоследствии подробно описаны немецким ученым Абихом. На основании окаменелых раковин, найденных в береговых отложениях пластов, не принадлежащих к нынешним породам Аральского моря, русский исследователь указал на более высокий уровень моря в исторические времена, то есть на постепенное его усыхание.
В течение двух кампаний берега Аральского моря были покрыты сетью астрономических пунктов, явившихся опорными при составлении карты. Бутаков произвел также первые определения магнитного склонения для различных районов моря. В результате произведенных гидрологических наблюдений были изучены характер глубин, направление и скорость постоянного течения в Аральском море. Одновременно с промерами на площади всего моря были взяты пробы грунта. Определялись также соленость, цвет и прозрачность воды. Проводились метеорологические наблюдения, в ходе которых было установлено, что ветры, дующие из северной половины горизонта, являются господствующими на Аральском море. Бутаков собрал также исчерпывающие данные о его ледовом режиме.
Еще один итог успешного плавания – богатая коллекция ископаемых и образцов горных пород, которую затем передали в Петербургский горный институт. Ученый произвел измерения толщины береговых геологических пластов, определил их наклон и направление, систематизировал обильные разносторонние сведения о природных богатствах побережья Аральского моря. Был собран также гербарий местной флоры. В начале XX века, по предложению президента Географического общества, академика Льва Берга, именем Бутакова был назван южный мыс острова Барсакелмес. Вся пятнадцатилетняя деятельность Бутакова на Аральском море – настоящий научный подвиг. Его труды до сегодняшнего времени имеют научную ценность.
Арал, который любил Берг
Интересные факты об Аральском море можно прочитать в монографии «Аральское море» Льва Берга. Кстати, в этом году исполняется 110 лет, как был написан этот научный труд. Рукопись стала настольной книгой для многих исследователей уникального озера. Появилась она на свет благодаря трехлетней экспедиции, которую возглавлял известный русский исследователь Берг.
С середины XIX века русские ученые считали Арал высыхающим озером. Уже тогда говорили они о скудной растительности побережья и животного мира. Тогда, в 1899 году, молодой выпускник Московского университета Лев Берг лелеет мечту побывать на Арале, провести там исследовательскую работу. В тот же год он поступил на службу в Туркестанский отдел Русского географического общества. Должность, которую он занимал, называлась так – смотритель рыбных промыслов на Сырдарье и в Аральском море. Спустя год он добился разрешения отправиться с экспедицией на Арал. В ее задачи входило не только изучить флору и фауну, но и рельеф, почву, проводить метеорологические наблюдения. Для этого, по указанию молодого ученого, на станции Аральское море был построен метеорологический пункт.
Утверждением о том, что Арал не усыхает, а у него бывают годы подъема и спада, Берг опроверг мнения ученых того времени. В газете «Русский Туркестан» он писал по этому поводу следующее: «Таким образом, на протяжении полторы тысячи верст, поперек киргизских степей от Иртыша до Арала, мы в трех значительно удаленных местах наблюдаем аналогичные явления: оказывается, что за последнее время во всей этой области озера не усыхают, а наоборот, уровень воды в них поднимается…».
Лев Семенович установил, что на всей исследуемой экспедицией территории, острова погружаются под воду, прибрежные и островные поселения в Приаралье затапливаются. Это и позволило ему сделать вывод о том, что уровень воды подвержен значительным колебаниям, – периоды снижения сменяются периодами подъема.
Также молодой ученый опроверг утверждение ученых о том, что существует единый Арало-Каспийский бассейн, который некогда покрывал всю Туранскую низменность, простираясь до самого Балхаша. По результатам экспедиции, Берг дал официальную характеристику трем типам берегов на Арале и описал их. «Бухтовые берега представляют собой особый тип – аральский, для которого характерно развитие мелких, ветвящихся бухт. Берега эти образовались вследствие затопления морем прилегающей суши», – писал в своей монографии ученый. Им также была составлена карта глубин озера, он первым описал на Арале стейши – стоячие волны, которые по его утверждению, образовываются потому, что быстро изменяется сила атмосферного давления и сила ветра. В ходе исследований ему удалось обнаружить всего семь видов моллюсков и 18 видов рыб. Такую скудность он объяснял тем, что выжили здесь в периоды колебания только эти виды. Записал Берг и данные о площади акватории Арала, глубинах и колебаниях уровня, изменениях в температуре воды и другие данные. Он утверждал, что Арал сравнительно молодой водоем, поскольку на поверхности моря солей 1,03 процента.
Зафиксировал он еще одну особенность – температура воды в море неодинаковая, она падает скачками и на глубину. Исследования этой экспедиции оказались самыми полными, чем те, что были до этого. На Арале побывали многие ученые того времени – Бутаков, Северцев, Мейендорф, но кроме Берга никто не провел такое всестороннее обследование.
Когда вышла в свет классическая монография «Аральское море», она была представлена в качестве диссертации в магистратуру ученого совета Московского университета. За этот труд Лев Семенович получил ученую степень, награды Академии наук и географического общества, был представлен к большой золотой медали П. Семенова.
Позже путешественник и исследователь Л. Берг еще дважды побывал на Арале в 1906 и 1925-х годах. Он постоянно пополнял свои труды, и хотя уже прошло более ста лет, его рукописи не потеряли практического и научного значения. А для нас, потомков тех, кто жил когда-то в Приаралье, его исследования необычайно интересны. И так приятно узнать о том, что сырдарьинская земля всегда привлекала путешественников и ученых, и сколько еще неизведанных тайн и загадок хранит она и Аральское море, можно только догадываться.
Мира ЖАКИБАЕВА
P.S. Материал подготовлен по данным Кызылординского областного историко-краеведческого музея, музея города Кунград Республики Узбекистан, личного архива профессора КГУ имени Коркыта ата Мади Киреева, а также на основе документальных фактов книги А.Макшеева «Путешествия по киргизским степям и Туркестанскому краю».