(Продолжение, начало в №№129-138)
Национально-освободительная борьба казахов Младшего жуза в конце XVIII века связана с жизнью и деятельностью Сырыма Датова.
Поэтому, прежде чем анализировать фольклорные тексты, приписываемые Сырыму, сделаем небольшой экскурс в историю. Положение казахов Младшего жуза во времена правления Нуралы хана, сына Абулхаира хана (вторая половина XVIII века), было очень тяжелым. Честолюбивый, опираясь на русского царя, он противопоставлял себя другим казахским ханам. Однако авторитет его в глазах царского правительства был невелик. Марионеточный хан не умел отстаивать интересы народа, и казахи Младшего жуза лишались удобных для поселений урочищ и пастбищных угодий. Перекочевать на восток к Сырдарье хан не разрешал, а царское правительство запрещало использовать земли на запад от Яика. Когда гонимые нуждой и оказавшиеся в безвыходном положении казахские аулы появлялись на берегах Яика, пограничные отряды нападали на них, грабили скот и имущество. Нуралы хан не только не оказывал сопротивления, но и сам был сообщником царских палачей. На тех, кто не раболепствовал перед ним, он подавал жалобы, не раз обращался к генерал-губернатору и вызывал карательные отряды. Нуралы даже получал долю из награбленного и добивался освобождения арестованных за половину выкупа.
Прозванный как «Нуралы, у которого тридцать сыновей и сорок дочерей» хан имел многочисленных родственников. По примеру отца они совершали неслыханные бесчинства в стране. Народ обращался с жалобами к царской администрации. В ответ на жалобы помимо крепости Оренбург были построены пограничные укрепления на Яике. Потерявшие веру в хана и царя, степняки стали нападать на русских пограничников, а те, в свою очередь, по приказу царских генералов и атаманов жгли и грабили казахские аулы.
В это время началось крестьянское восстание под руководством Пугачева. Программа восставших предусматривала облегчение участи всех народов Российской империи. Казахи Младшего и Среднего жузов принимали участие в пугачевском восстании. Тогда и стало впервые известно имя Сырыма батыра, командующего казахскими дружинами в пугачевском войске.
В 1775 году после подавления восстания Пугачева был разгромлен и аул Сырыма, в плен попали его старшие братья. Сырым батыр вынужден был временно прекратить борьбу и вести переговоры об освобождении братьев. Это было тактическое отступление. Сырым пытался сплотить людей, искал единомышленников, чтобы продолжить борьбу. Он ездил по аулам, советовался со стариками. Бытующая в народе песня говорит об этом:
Последний из ханов был Нуралы,
У торе был клич «Архар!»
Перед тем, как напасть на сына хана,
Батыр посоветовался с Алдар би…
Алдар сказал ему: «Разгроми его поскорее, иначе он вызовет отряд и накличет беду на нас». После этого Сырым разгромил аул Нуралы. Последний сбежал и нашел приют у уральских казаков.
О Сырыме батыре существует несколько легенд и преданий. Лошадей рода шеркеш угнали жигиты рода есентемир. Так вспыхнула усобица между двумя аулами. Шеркешец Турлан и есентемировец Букен направились к хану, чтобы тот рассудил их. По дороге встретили мальчика, который поил лошадей. Они остановились, чтобы тоже напоить коней. Один из путников спросил:
— Что значит, если на твердой земле скапливается вода в луже, а у скупого человека накапливается богатство?
Путник задумался, не найдя сразу ответа. Мальчик опередил его с ответом.
Если на твердой земле скапливается вода,
Это, наверное, на такыре, где не растет трава.
Если у скупого человека скапливается богатство.
Это, наверное, жалкая душонка, не подозревающая о том свете.
Увидев, что путники собрались уезжать, мальчик сказал:
— В добрый путь, дяденьки. Дома у меня старик. Когда вечером приду домой, он станет спрашивать, кто вы такие и куда ехали. Что я ему расскажу?
Путники сказали, кто они такие, и тронулись в путь. Когда они отъехали от колодца на сто шагов, мальчик догнал их.
— О, дяденьки, мне хотелось бы посоветоваться с вами, — сказал он. — Один барашек у меня подох, как его использовать?
— Засоли и провяль,— ответили они.
— Мясо испортится — солью посыплю, а если соль испортится, что мне делать? — спросил мальчик.
Только потом узнали путники, что этот мальчик был Сырым. Когда они отъехали от колодца довольно далеко, Букен сказал:
— Турлан, я возвращаюсь в аул. Если ты не хочешь вернуть мой табун, пусть пойдет он тебе на пользу. Слова мальчика пронзили мою грудь. Стыдно начинать вражду между двумя родами из-за каких-то тридцати кобылиц.
В доме отца Сырыма часто гостили бии и батыры. В кочевом ауле, где нет ни школы, ни медресе, дети всегда любили гостей. На умного, понятливого мальчика, несомненно, они оказали большое влияние. Кроме того, советчицей и наставницей была его мать, женщина мудрая, честная, высоконравственная. Так обратилась она однажды к сыну:
— Сынок, когда я была беременна тобой, наш аул кочевал далеко за горой Сауран. Людям тогда не хватало питьевой воды, и из-за нее они чуть не убивали друг друга. Помню, однажды, из середины толпы выехал на темно-рыжем иноходце белобородый, хорошо одетый человек, и криком остановил спорящих. «Я хочу рассудить вас: колодезную воду сперва пусть пьют люди, пьют не спеша, затем пусть пьют лошади и верблюды, нагруженные скарбом. Потом пусть пьет дойный скот бедняков, после них скот семей среднего достатка. Тот, чей скот напоен, пусть едет дальше, не дожидаясь остальных. А остальную воду пусть пьет скот баев», – сказал он. Все люди были довольны, кричали: «Спасибо, мы сделаем так, как вы сказали!» и утихомирились. Глядя на него, я восхищалась: «Боже мой, неужели есть люди умнее этого человека?! Стоит ли сетовать на судьбу женщине, имеющей такого мужа или сына?!» — думала я. Бог исполнил мое желание — родился ты.
Мать и благословила его, когда он впервые выступил против Нуралы хана. Письменных свидетельств или документов о месте и годе рождения Сырыма не сохранилось. Его исследователи, историки А.Д.Рязанов, М.П.Вяткин и другие оставили этот вопрос открытым. Но все-таки есть косвенные данные, позволяющие примерно определить год и место рождения Сырыма. Такие данные содержатся в народных преданиях, в рассказах его потомков. Они могут быть сопоставлены с историческими сведениями и подвергнуты критическому рассмотрению. Проживавший в Каменском районе Западного Казахстана старик Умбет Ибраев пишет: «Сырым — сын Дата, родился между 1750-1760 годами. Род — байбакты, а в байбактах — айтимбет, а в айтимбетах — шолан. Когда Сырым уже был известен в народе и слава о нем распространилась, он жил на территории нынешней Алгабасской РТС между Жимбейтинским и Чапаевским районами Западно-Казахстанской области. Там же до сих пор сохранился курган, называемый Сырым-оба (Сырым курган)».
«Первое достоверное сообщение о Сырыме в русских материалах, — пишет М.П.Вяткин, — мы имеем от 1774 года, когда движение Пугачева перебросилось в казахские степи. В 1779 году в Оренбургской экспедиции пограничных дел был допрошен бежавший из казахского плена уральский казак Федор Курицын. Он показал, что Сырым в 1774 году возглавлял многочисленный отряд, состоявший из казахов разных родов… Из донесения Суворова от 22 июня 1775 г. из Сибирска гр. П.Панину мы узнаем, что Сырым не только принимал активное участие в вооруженной борьбе против войск, он был одним из основных руководителей этой борьбы».
Нуралы хан в одном из писем Оренбургскому генерал-губернатору в 1775 году также называет Сырыма «знаменитым батыром». Стало быть, нет основания считать, что в 1774-1775 годах он был молодым юношей. Военачальнику, уже популярному в стране, должно было быть не менее 30-40 лет. Известно также, что он был сверстником Нуралы хана, а последний умер в 1790 году в Уфе. Следовательно, утверждение, что Сырым родился между 1750-1760 годами не соответствует действительности.
У Дата были дети: Адамбай, Шынтемир (Сырым), Аманбай, Жомарт, Базарбай, Барлыбай, Дуюнбай, Корлыбай, Калдыбай, Шыбынбай (умерший еще в младенчестве). Потомок старшего брата Сырыма, Адамбая, бывший доцент Чимкентского педагогического института Адиль Ермеков говорил: «Мой отец Ермек умер в 1932 году в возрасте 82 лет. Он был человеком, хранившим в памяти много старых легенд и родовых преданий. Отец часто рассказывал о нашем прадеде батыре Сырыме. По его рассказам, он родился и вырос на территории нынешней Западно-Казахстанской области, в Жамбейтинском районе, в урочище Сарыой. Место это раньше называлось Датаулы, позже там был создан Сарыойский аульный совет. Покойный отец говорил: «Шынтеке (Сырым) наш, когда ему было 60 лет, поднял знамя восстания и выступил против хана, умер в Хиве, когда ему было семьдесят девять лет. Я позже побывал в Сарыойе и видел озеро Дат (ныне оно пересохло) и озеро Булдырты, на берегу которого перерезали пупок новорожденному Сырыму». Эти сведения, наряду с определением места, где родился и вырос Сырым, также дают возможность определить и год рождения батыра. Единственное документальное свидетельство о смерти Сырыма содержит записка Я.Гавердовского, караван которого был разграблен в степи весной 1803 года. Описывая асы (поминки), которые казахи совершали по своим умершим сородичам в годовщину их смерти, Гавердовский пишет: «Для объяснения, сколь далеко могут простираться сии убытки, предложим в пример тризну, данную в память Сырым батыру, скончавшему жизнь свою за несколько месяцев до вступления нашего в степь». Караван Гавердовского выступил в степь в феврале 1803 года, значит, вероятнее всего, что Сырым погиб в 1802 году, заключает М. П. Вяткин. Отсюда можно сделать вывод, что Сырым Датов родился в 1712 году в урочище Сарыой нынешнего Жамбейтинского района Уральской области, а умер на девяностом году жизни в 1802 году в Хиве и там же похоронен.
Искусство ораторской речи Сырым постиг благодаря феноменальной памяти, осмыслению увиденного и услышанного, освоению фольклора и традиций. Степные правители не любили Сырыма, но простой люд ценил его за справедливость, остроумие, честность и смелость. Еще в молодости Сырым сумел проявить эти качества. Во время одной из тризн хан и би поручили ему раздавать мясо. По традиции оно подается каждому участнику застолья с намеком и разной степенью уважения в зависимости от блюда. Сырым, разделив мясо, подал хану и би, торе и баям, женщинам и детям блюда с потрохами. Это задело гордость знати.
— Почему нам, поднесли блюда с потрохами? Ты считаешь нас бабами, мальчишками? Издеваешься?
И Сырым ответил:
— Мужчину рождает женщина, мясо начинается с потроха. Если я прав, то кто же виноват?
Однажды молодой Сырым ехал на гнедом коне со звездочкой на лбу. В полдень на берегу Яика он увидел охотившегося Нуралы хана и его приближенных, и слуг. Сырым подъехал к ним.
— Ты из какого рода? — спросил Нуралы.
Сырым ответил:
— Сыном Кыдырходжи был Султан Сиик, от него родился Байбакты, от Байбакты— Шолан, от Шолана — Дат. Я сын Дата Сырым.
Нуралы продолжил:
— Э-ге, да ты, оказывается, из забияк Кудияра!
— Ты же отпрыск торе Анги пустозвона, жившего на берегу реки Сакмар. Неужели и ты смеешься надо мной? — сказал Сырым и поехал дальше.
Нуралы поднялся на холм и позвал сопровождавщих его би и охотников:
— Я позвал вас в неурочный час вот по какому поводу. У молодого жигита, с которым я только что говорил, одна жилка в глазу делится на веточки. Я решил испытать его словами, рассчитывая, что он уступит. Но он не уступил, а сам набросился на меня и закрутил наконечник моего копья. Кто этот мальчик?
Некий человек по имени Алтай сказал: «Таксыр (государь), он надел на тебя шапку наизнанку? Он еще не дозрел, но когда дозреет, натянет на тебя шапку сбоку и разодранной нахлобучит на голову… Его, кажется, зовут Сырым…»
Чем популярнее становилось имя Сырыма, тем больше Нуралы хан стремился приблизить его к себе, пользовался его умом и силой. Сырым ставил выше личных интересов чаяния народа. Он спорил с ханом, разоблачал его поступки, постепенно между ними наметился разлад. «Ты не смог уравновесить малое с большим, белое с черным, слабое с сильным. Твои подданные отрубают куски друг от друга и едят, ты не смог управлять страной»,— говорил Сырым. Действительно, Нуралы хан, опираясь на царское правительство, жестоко притеснял подчиненных ему казахов Младшего жуза. В то время, когда подвластные ему казахские аулы лишались пастбищ и скота, жили впроголодь и погибали, Нуралы устраивал пышные празднества и веселился на охоте. Оставаться равнодушным к происходящему Сырым не мог. Чтобы узнать о настроениях народа, поднять его против хана, он разъезжал по стране, беседовал со стариками, убеждал их в своей правоте. Таким образом, народ поддерживал Сырыма, а баи и торе оказались естественными союзниками Нуралы: население разбилось на два лагеря. Бии и аксакалы в надежде примирить Сырыма и Нуралы решают выдать замуж за сына Нуралы Култая дочь Сырыма Жансулу. Но и после сватовства Сырым выступал против Нуралы хана. «Хотя он и стал моим сватом, но он не перестал быть моим врагом»,— такой вывод сделал Нуралы и решил арестовать Сырыма и добиться, чтобы батыра потребовали к уральскому генерал-губернатору.
Когда Сырым уехал в Уральск, ханский сын приехал в его дом, чтобы по старинному обычаю забрать невесту. Жены старших братьев девушки попытались осуществить обряд, но она отвергла Култая.
— Я не выйду замуж за ханского сына.— Пусть едет домой!
Сын Нуралы возразил:
— Если я в чем-то виноват перед ней, пусть сама придет и поговорит со мной.
Девушка пришла. И на вопрос Култая «В чем вы меня обвиняете? Почему пренебрегаете?» — ответила:
— Я не могу быть вам подругой. Где вы видали, чтобы волк дружил с овцой? Ваш отец не лучше моего отца, но он хан. А вы сами не лучше меня, но вы мужчина. Как я могу подчиниться вам, когда ваш отец отправляет моего отца в уральскую тюрьму?
Култай признал свое поражение и, вернувшись, рассказал обо всем матери. Жена Нуралы отправила нарочного в Уральск с просьбой, чтобы освободили Сырыма. Нуралы и сам стал добиваться освобождения батыра.
По-видимому, это было в то время, когда под влиянием аульных аксакалов Сырым временно помирился с Нуралы. Перемирие длилось недолго, ибо в то время, когда широко развертывалась борьба казахов во главе с их старшинами против царской администрации и старшин Уральского войска, хан Нуралы занял враждебную позицию к тем, кто участвовал в борьбе. Это подготовило разрыв между ханом и Сырымом. В смещении Нуралы были заинтересованы и народ, и царское правительство. Сырым считал его недостойным руководителем, а царское правительство ставило себе целью устранить хана, который не пользуется авторитетом у народа и вследствие этого не может проводить нужную ему политику. Исполнитель же колонизаторской политики царизма оренбургский генерал-губернатор барон Игельстром собирался ликвидировать ханскую систему как казахскую государственную форму, расчленить Младший жуз и безраздельно властвовать над казахами. С этой целью было проведено собрание в сентябре 1786 года на берегу реки Жанбишке в ста километрах от крепости Илецк. Было принято решение сместить хана, и ханство Младшего жуза разделить на три «главные орды»: Байулынскую, Жетырускую и Каракесекскую. Старшинами «главных» орд были избраны: в Байулы — Турмамбет би, в Жетыру — Тленши батыр, в Каракесеке — Сегизбай би, а над всеми ордами главным советником был избран Сырым батыр.
Но одним росчерком пера ликвидировать сложившийся веками ханский строй было невозможно, трудно управлять страной выходцу из казахской «черни» в то время, как выходец из торе Нуралы хан был жив. Поэтому борьба с Нуралы осложнилась. Сырым снова стал советоваться с яицким беришовцем Алдар би, который обещал помочь. Сырым батыр с войском приехал к Алдар би, у того уже было сто жигитов на конях и при полном вооружении. Во главе этого войска Сырым напал на Нуралы хана и изгнал его из Младшего жуза. Братья Нуралы хотели убить Сырыма, вернуть Нуралы и восстановить его на ханском троне. В 1786 году Сырым попал в плен к Есилеу-султану. Тот намерен был держать его до тех пор, пока не вернется Нуралы. Но это не входило в планы царского правительства и по требованию генерал-губернатора Игельстрома Сырым был освобожден из плена. Ему присвоили звание тархана и избрали главным старшиной Байулы, но Сырым продолжал свою политику борьбы с царизмом. Об этом стало известно правительству. Его пригласили в Оренбург, чтобы схватить, но Сырым не спешил ехать, так как чувствовал, чем это могло кончиться.
В самые трудные дни, когда казахский народ в результате внутреннего гнета и политики грабежа извне оказался в очень тяжелом положении, Сырым Датов показал себя не только предводителем народа и полководцем — он был его заботливым руководителем и другом. На территории бывшего Уральского района Актюбинской области есть водохранилище «Сырым богети» (плотина Сырыма). Сырым собрал 500 человек и построил плотину. По его велению был вырыт канал, чтобы дать воду Уила близлежащим аулам. И ныне в Атырауской области существует это искусственное сооружение.
Сырым был не только руководителем национально-освободительного движения казахов, он постоянно заботился об улучшении материального положения простого народа, помогал хлебопашцам, поддерживая переход к оседлому образу жизни. Есть исторические документы, свидетельствующие о том, что Сырым Датов серьезно занимался вопросами перехода к оседлости и просвещения народа. В «Объяснительной», адресованной императрице, барон О.А.Игельстром писал: «Сырым батыр и другие старшины писали мне несколько раз, что народ их желает, чтобы в Орде в нескольких местах не в дальнем от границы расстоянии построены были мечети, также и школы для учения детей».
Народное предание «Как Сырым дважды был побежден в словесном состязании» дает представление о самом мрачном периоде в жизни батыра. Однажды, войдя путником в дом, Сырым увидел совсем юную женщину. Она разливала чай, а рядом сидел муж, глубокий старик. Сырым заметил:
— О, Боже, как жалко выглядит сова рядом с лебедью!
Женщина сразу поняла его и ответила:
— Батыр, Вы когда-то были Сырымом, угощающимся мясом жеребенка, а теперь стали Сырымом, довольствующимся мясом барашка. Всему свое время.
В другой раз Сырым, уставший с дороги, с растрескавшимися от жары губами, мучимый жаждой, попросил напиться. А напившись, воскликнул:
— О Боже, оказывается, глоток кумыса стоит жизни человека! — и вытер пот со лба.
О последнем периоде жизни Сырыма документов не сохранилось, но осталось предание. Разгромленному Нуралы хану пришла на помощь Екатерина II, прислала солдат. Восстание было подавлено. Несколько товарищей Сырыма попали в плен. С уцелевшими соратниками батыр бежал в Хорезм, прося о помощи. Но хорезмские ханы и бии были отпрысками торе и в помощи отказали. Да и войско Сырыма, устав от беспрерывных походов, пожелало вернуться домой. А хорезмский хан задумал убить батыра. На его пути повелел поставить юрту и встретить Сырыма как почетного гостя, когда тот приедет, а в угощение добавить яд. Когда Сырым со спутниками подъехал к приготовленной для него юрте, молодые женщины и девушки вышли навстречу со словами приветствия. Удивился батыр: «Раньше здесь было безлюдно. Почему теперь стоят юрты, женщины и девушки оказывают мне такую честь?» Заподозрил неладное. «Ты голоден, я не виновен» — произнес он и бросил псу кусок хлеба, которым его встречали. Собака сразу же сдохла. Узнав, кто приказал отравить его, Сырым отправился к хану.
— Оказывается, Вы не мужчина! Мужчина может оценить мужчину, страна может оценить страну. Почему Вы приказали отравить десятки ни в чем не повинных людей?
Хан притворился, что ничего не знает. Во дворце начался переполох. Воспользовавшись им, старушка, обещавшая покончить с героем, незаметно смазала ядом стремя Сырыма. Тем временем разгневанный Сырым покинул дворец, сел на коня и, не успев далеко отъехать, почувствовал в правой ноге страшную боль. Поняв, в чем дело, он остановился вечером в попутном ауле, а когда появились звезды на небе — скончался.
Суть всех преданий о гибели Сырыма сводится к одному: он был отравлен по велению Хорезмского или Хивинского хана. Как грозно было национально-освободительное движение казахов Младшего жуза против притеснения царизма и ханского произвола, длившееся в течение четырнадцати лет, так же грозен был его отважный предводитель Сырым батыр для царской и ханской власти. Именно в это время закачались устои веками складывавшейся системы ханской власти.
До нас дошли остроумные изречения Сырыма. Однажды он ночевал в юрте. У хозяев была дочь на выданье. Девушка показалась Сырыму гордячкой. Оглядывая юрту, он сказал: «Какая прекрасная юрта! Но только мне кажется, что шанырак несколько кривоват». Девушка поняла, что это про нее. «Хотя шанырак и кривоват, но дым идет прямо»,— ответила она. Согласно преданиям, Сырым обладал несравненным искусством иносказания. У него была некрасивая жена, что служило поводом для шуток. Возвращаясь из дальней поездки и спеша к родному аулу, Сырым торопил спутников.
— Ну-ка, жигиты, подхлестните коней, мы сегодня должны ночевать в своем ауле!
Товарищи засмеялись.
— Можно подумать, что дома тебя ждет юная красавица, и поэтому ты так спешишь.
Сырым батыр ответил:
— Не пренебрегайте женой из-за того, что она женщина. Без жены нет в доме уюта. Не пренебрегайте овцой из-за того, что она животное. Без овцы нет юрты. Для каждого своя лошадь — тулпар. Для каждого своя жена — соколица. Сказав это, поскакал галопом.
Есть и другие легенды и предания, свидетельствующие о том, что Сырым уважительно относился не только к своей супруге, но и ко всем женщинам. Шутки-прибаутки Сырыма, обращенные к соплеменникам, сверстникам и друзьям, всегда были доброжелательными, а обращенные к недругам, биям и ханам — полны иронии и сарказма. Однажды хозяева, принимавшие Сырыма, попросили благословить дом. Не будучи набожным человеком, тот обмахнул лицо рукавом. Сидевший рядом мулла заметил:
— Когда произносят благословение, протягивают руки вперед, ладони наполняются лучами, а когда ладонями касаются лица, божья благодать расплывается по всему телу…
— О, почтенный мулла, что за чушь вы несете! Если божья благодать достает землю из-за семи небес, неужели вы думаете, что она не проникает сквозь мои тонкие рукава?— ответил Сырым и, поднявшись, вышел из юрты.
Из всех слов, рассказываемых от имени Сырыма, самыми многочисленными являются слова-прения. Ораторское искусство развивалось в ходе споров или дискуссий, в которых сталкивались мнения и шло соревнование умов, знаний, находчивости. Краткость и содержательность — отличительные черты дошедших до нас реплик и речей оратора. Однажды на празднике хивинский хан задал Сырыму вопрос:
— У казахов есть сдвоенные слова: «ас-мас», «ат-мат», «жігит-мігіт», что они означают?
— На ваш вопрос я отвечу после праздника,— сказал Сырым батыр.
Во время байги конь Сырыма прискакал первым, а товарищ батыра получил приз в борьбе силачей. После веселья люди разошлись и тогда Сырым ответил на вопрос хана:
— У нас во время пира режут баранов и угощают казы и картой. А в качестве напитка подают кумыс. Вот это и называется «ас» (пища). А салаты, поданные в глиняных тарелках, и чай называют «мас» (дребедень). Коня, получившего первый приз на скачках, называют «ат» (конь), а тех, которые остались позади, называют «мат» (кляча). Того, кто в присутствии многочисленной толпы побеждает в борьбе, называют «жигит», а того, кто лежит на земле и глотает пыль, называют «мігіт» (доходяга). Вот в чем смысл казахских слов «ас-мас», «ат-мат», «жигит-мігіт».
Сырым батыр всей душой любил свой народ, поэтому старался не запятнать его честь и говорил с гордостью о его достоинствах. Он гордился обильным дастарханом казахов, широтой их души, отважными жигитами, быстроногими конями. Значительная часть сохранившихся ораторских слов Сырыма батыра— назидания или афоризмы. Топливо — к добыче, вода — к счастью. Беспечальное лицо излучает свет, печальное лицо исторгает желчь. Если говорит сын за отца, значит, он вырос. Если дочь говорит за мать, значит, она на выданье.
Однажды на вопрос «Есть ли у тебя конь для скачки, жигит для борьбы, акын для состязания?» Сырым батыр ответил: «Мы не готовились особо. Но начинайте свои состязания. Конь-то подо мной, жигит рядом, слова — на устах».
Слова, оставленные Сырымом потомкам, рождены в ходе состязаний, словесных прений. «Назидание надо говорить понятливому, а советы давать старательному». «В пище сладка соль, среди людей сладок друг». Сырым был мастером меткой характеристики людей и событий. Говорят, что поэтами рождаются, а ораторами становятся. Как бы то ни было, в основе любого творчества лежит дарование. Оратор должен обладать феноменальной памятью, чтобы не забыть услышанное, чтобы всегда помнить увиденное.
Ботагоз АЖАРБАЕВА
Подготовлено по материалам книги Б.Адамбаева «Казахское народное ораторское искусство» (Алматы, «Ана тілі», 1997 г.)