В советское время, пожалуй, одним из самых «популярных» и «диссертабельных» по меркам той поры тем по истории Казахстана были вопросы присоединения Казахстана к России.
Парадоксальность ситуации заключается в том, что все эти усилия до сих пор не внесли ясности по вопросу точного установления года вхождения Казахстана в состав Российской империи, хотя внимательное прочтение тогдашних документов, на наш взгляд, определенно указывало на 1749 год. Возможно, не хотели это актуализировать.
Для некоторых авторов ныне стало модным тогдашние грехи и упущения сваливать на идеологические требования советской бюрократической машины, воздействия которой, конечно, отрицать нельзя. Однако, думаю, что причина этого явления довольно банальная – в элементарной безалаберности, даже невнимательности или в отсутствии элементарной гражданской позиции и упорства в достижении поставленной цели, возможно, некотором малодушии у ученых историков, которые в силу профессии обязаны были разобраться в деталях содержания документов и актов ХVІІІ века. Не думаю, что данный вопрос – уточнение и перенесение даты присоединения Казахстана к России – было столь опасным. Ведь речь шла лишь о внесении ясности в датирование, которое, возможно, даже не выходило за рамки одного десятилетия. Положение дел можно было исправить хотя бы в 60-70-х годах прошлого века, когда худо-бедно начали издаваться первые учебные пособия по истории Казахстана для учащихся средних школ Республики. Но не тут-то было…
Прежде всего попытаемся еще раз проанализировать первоисточники, в нашем случае – грамоту царицы Анны Иоановны и присягу хана Абулхаира 1731 года не с политической позиции, а формально, с юридической стороны.
Как известно, 19 февраля 1731 года от имени императрицы Анны Иоановны была выдана грамота хану Младшего жуза Абулхаиру о принятии его в Российское подданство. А 10 октября того года Абулхаир вместе с несколькими султанами-приверженцами дал присягу на верность русской царице. Возникает вопрос: почему понадобилось целых два правовых акта для оформления вассалитета Казахских правителей в лице Абулхаира в отношении России.
На наш взгляд, это говорит о сложности выстраивания правовых отношений России со своими новыми подданными, поскольку вхождение Казахстана в состав Российской империи в корне отличались от аналогичного процесса других тюркоязычных народов Поволжья, Северного Кавказа и Сибири. Правители Младшего жуза во главе с Абулхаиром признавали Российский протекторат добровольно, зачастую сами проявляя инициативу, но о полной зависимости речь не шла. Мне кажется проблема тут в разночтении. У российских властей и казахов существовали несколько разные понятия о вассальных правах и обязанностях. Казахи как «кочевники понимали подданство как систему более-менее равноправных отношений, гарантию сохранения определенных льгот и привилегий в обмен на определенные выплаты (ясак) и военную службу. Если же права вассалов, по их мнению, ущемлялись, они могли перекочевать в земли другого сюзерена, вовсе не чувствуя себя мятежниками против прежнего».
Иначе как объяснить ситуацию, когда после 1731 года, т.е. после «присоединения», казахские султаны, находящиеся в подчинении Абулхаира, продолжали совершать набеги на башкирские кочевья, грабили российские караваны и дипломатические миссии, вели собственные переговоры с Джунгарией, среднеазиатскими правителями и иранскими шахами. А что касается самого Абулхаира, он неоднократно предпринимает попытку стать ханом самой Башкиры – непосредственным подданным России.
Все это говорит о том, что взаимоотношения Абулхаира как хана Младшего жуза с российскими властями на раннем этапе пребывания в составе Российской империи не было определенным, более того привело к обострению. При внимательном прочтении текста присяги Абулхаира от 19 февраля 1731 года становится ясно, что на начальном этапе никаких даже намеков о прямом вхождении Казахстана в состав Российской империи не было. В присяге Абулхаира его обязательства как хана Младшего жуза отражены в пяти пунктах (текст документа взят из статьи Р.Ю.Почекаева «Указ императрицы Анны и присяга хана Абулхаира 1731 г.: «Между старинными традициями и новым имперским Законодательством» //Отан тарихы. №3 – 2014 г.
1. быть верным императрице Анне Иоановне и ее наследникам; 2. направлять свои войска для участия в военных действиях Российской империи; 3. воздерживаться от нападения на других подданных; 4. не нападать на российских купцов, проезжающих через казахские степи, а напротив – обеспечивать их безопасность; 5. вернуть всех взятых в плен российских подданных.
Как видно, содержание документа всего лишь отражает взаимоотношения двух субъектов международного права, где слово о подданстве по определению отсутствует. Так за чем же дело стало? Дело в некоторой особенности этого документа, даже в этимологической составляющей, на которые не хотели обратить внимание отечественные историки. Может, лишний раз не хотели бередить эту тему, ведь в принципе и так ясно. Специалист в этой области Р.Ю.Почекаев прежде всего обращает внимание на название самого документа – грамота. Тогдашняя грамота – не указ царя. Речь идет о послании императрицы на тот момент независимому правителю Младшего жуза, хотя «выразившему намерения принять Российские подданство.
Присяга Абулхаира по сути представляла собой так называемую шертную грамоту в восточной традиции «Шертнаме» (шарт – условия, т.е. на казахском шарт, «шартнаме») практиковавшуюся в форме присяги. В данном случае Московского царства с соседними тюркоязычными государствами, наследниками Золотой Орды: Крымским ханством, Ногайской Ордой, сибирскими народами и т.д. В большинстве случаев они носили неравноправный характер, что, естественно, хотя все же имели статус актов международно-правового характера, т.е. между самостоятельными государствами.
С середины 30-х годов ХVIII века ситуация меняется. Российские власти предпринимают решительные шаги по прямому подчинению территории Младшего жуза, начав в 1734 году строительство города Оренбурга. Учреждается Оренбургская пограничная комиссия, в ведении которой входило непосредственное взаимодействие с казахским населением, после которого казахи лишались права обращаться непосредственно к русскому царю, то есть в центральные органы власти. Соответственно, со второй половины 1730-х годов казахские правители, захотевшие иметь дело с российскими властями, обязаны были прибывать не в Петербург, как раньше, а в Оренбург и присягать на верность Российской империи. Именно с этого времени начинается прямое вмешательство российских властей в дела своих новых подданных. Это обстоятельство нашло свое отражение в 1749 году, когда ханом Младшего жуза был избран и официально утвержден царским указом сын Абулхаира Нуралы. Именно с этого момента начинается фактическое присоединение Казахстана к России. Говоря современным языком, в сравнении с 1731-1740 годами радикально меняются формат и тональность взаимоотношений. Начинается эпоха прямой и откровенной колонизации Казахстана, которая длилась чуть больше столетия.
Дастан Сатбай,
доктор исторических наук, профессор
КУ имени Коркыта ата