(Продолжение, начало в №№129-130)
Следующий цикл казахских преданий и легенд, повествующих об исторических лицах, сосредоточен вокруг имени Асанкайгы (Асана скорбного), жившего и творившего в XIV—XVI веках.
Асанкайгы в преданиях характеризуется как вещий философ, предсказывавший будущее своей земли и народа. Заботясь о его благе, он искал места, наиболее благоприятные для поселения, содействовал созданию и упрочению Казахского ханства.
Предание повествует о том, как Асан был направлен казахской страной к соседнему хану Ежену. Тот искал повод, чтобы начать ссору, посылал гонцов с нелепым требованием прекратить ржанье жеребцов — якобы от этого его кобылы стали рожать недоносков.
Взяв с собой сорок жигитов, оседлав резвых верблюдов, двенадцатилетний Хасен (так вначале звали Асана) отправился на переговоры. Вступив в пределы соседнего ханства, посланники перестреляли всех собак, которые встречали их лаем. На вопрос хана Ежена: «Зачем это было сделано?» Хасен ответил:
– Я с детства пас овец. Когда на мое стадо нападали волки, я изо всех сил призывал собак, но ни одна из них не приходила на помощь. Вот за это я на них и зол…
– А как же городские собаки могли услышать твой голос, раздававшийся в степи? – задал вопрос Ежен.
– Но как тогда ваши городские кобылицы могли услышать ржание наших степных коней и жеребцов? – ответил вопросом на вопрос Хасен.
Калмыцкому хану Ежену осталось только из вежливости поинтересоваться: «Чего желает посланник казахов?» Хасен изложил свои требования: оставить в покое суверенную казахскую страну, не вмешиваться в дела ее самоуправления. Хан обещал исполнить требование посла, и с тех пор он больше не тревожил казахские улусы.
Таким образом, Асанкайгы, согласно преданию, сызмальства был наделен большим умом и мудростью, заботился о благе своей страны. Асан женился на дочери пери (гурии), девушке не разговорчивой, но весьма умной. Однажды шел он с женой по базару и увидел, что та три раза усмехнулась. Асан спросил, над чем она смеялась, но жена промолчала, и только после настойчивых требований мужа она объяснила причину своего смеха.
– В первый раз я засмеялась над человеком, готовящимся справить той, – сказала она. – На тысячу рублей он покупал мясо, масло, рис, урюк, кишмиш (изюм) и многие другие яства, а на соль пожалел рубль. Во второй раз мне стало смешно, когда я увидела, как зубами щелкают косточки урюка. Ведь зубы не купишь и за тысячу рублей, а урюк можно купить за рубль. В третий раз меня рассмешил покупатель сапог, который спросил, хватит ли их на семь лет. Глупый, ведь он не знает, сколько ему самому осталось жить, а хочет, чтобы сапоги не сносились за семь лет!
Народная молва донесла, что якобы Асан сгоряча расстался с этой неземной девушкой и впоследствии долго горевал, за что его и прозвали Асаном скорбным. Однако, на наш взгляд, такая интерпретация есть плод поздних наслоений на первичную основу предания. На самом же деле горе Асана неразрывно связано с раздумьями о будущем казахского народа.
В другом предании хан аз Жанибек (т. е. мудрый) высказал Асанкайгы свою обиду: «Я три раза устраивал той и посылал тебе приглашение, но ты ни разу не явился!». В ответ Асан упрекнул хана в том, что тот больше стал думать о себе, чем о своих подданных; перестал советоваться с народом и вникать в суть серьезных дел; почти снял с себя заботы о стране…
По преданию «Асанкайгы и аз Жанибек», правивший тогда Астраханью хан Жанибек стал самым близким другом Асана, оставил при дворе его сына Жанабиля. Сам Асанкайгы, предводитель многочисленного народа, отправился на поиски обетованной земли Жидели-Байсын. Он нашел это место где-то вблизи нынешнего Ташкента, и его поразила красота благодатного края. «Эх, Жидели-Байсын, я бы увез тебя на своем коне, да жаль, ты не уместишься позади моего седла!» – говорил он с сожалением.
В преданиях «Объезд Асаном Кайгы страны», «Оценка, данная Асаном различным местностям», мы встречаем названия городов, рек, местностей Сауран, Туркестан, Аулие-ата, Чу, Аспара, Жетысу (Семиречье), Баян-Аул, Каратал, Карсакбай, Ак-мечеть, Парын-Самар, Чингирлау, Мангыстау; гидронимы и топонимы Иртыш, Ишим, Нура, Тургай, Кзылтау, Ерейментау, Каратау, Алматы и т. д. Все эти реки, горы и местности характеризовались им в отдельности, получили оценку с точки зрения пригодности и удобства для заселения, зимовки и летовки.
Асанкайгы описывал ту или иную местность главным образом глазами скотовода, рекомендовал, где какой вид скота целесообразнее содержать. В Жетысу (Семиречье) много плодоносящих деревьев, климат благоприятен для ведения хозяйства; в реке Тургай вода сладка, как мед, а рыба настолько жирна, что словно масло тает во рту.
Отношение Асана к природе не было романтическим. Он смотрел на все как хороший хозяин. На Баянаулских горах он видел торчащие уши овец, а на Иртыше коровьи рога. Обращаясь к речке Чингирлау, что на западе Казахстана, где ему пришлось переночевать, он восторженно произнес: «Да, Чингирлау, это твоя заслуга, что здесь так хорошо размножаются табуны лошадей. Ведь без тебя они не могли бы расплодиться». Не только естественные луга и водоемы привлекают взоры Асанкайгы, но и пригодные для земледелия земли различных местностей. Оценивая чернозем Джувалинских предгорий, он говорил: «Земля здесь жирная (т.е. плодородная) и снегу много, вот хлебопашцы бы оценили тебя по достоинству». Пастбищные угодья он оценил не только за хороший травостой, но и за способность укрыть животных во время весенних или осенних ненастий, зимних буранов. В этом отношении характерно его обращение к реке Чу: «Эх, Чу, неправильно с тобой обошлись, я бы назвал тебя «Ну» (т. е. густые заросли). Эти твои камыши, стоящие плотной стеной, спасли бы от любого джута (падеж скота в гололед и бескормицу) скот и людей, обитающих на твоих берегах».
Отмечал Асан и недостатки обозреваемых земель, тем самым предостерегая народ от возможных нежелательных последствий и бед. Так, обозрев голые сопки Ерейментауских гор, он отметил: «Зимой здесь конскому табуну не продержаться, так как кобылицы станут выкидывать плод, ибо горы эти продуваются со всех сторон, не защищают от ветра и холода».
Гористой местности Каракоин-Каширли он дал такую оценку: «Если бы здесь не притаился ненасытный дракон, можно было бы разводить бесчисленные табуны лошадей». Оказывается, в тех местах было большое озеро с илистым дном, которое зимой и летом засасывало скот.
Асанкайгы мог точно указать на рудоносные места, определить на глаз высоту гор и возвышенностей. Так, высокие с виду Баянаулские горы он считал на сорок аршинов ниже горы Бокенбай, которую люди принимали за холм. Впоследствии землестроители подтвердили правильность слов вещего Асанкайгы. Народная молва гласит, будто Асан предсказал будущее Карсакбая: «Вокруг тебя простирается безбрежная степь, а под себя ты прячешь много меди. Будет время, когда две горы Карсакбая соберут множество людей и это место станет богаче других в округе, народ здешний не будет знать нужды».
На протяжении всего нелегкого пути Асаном движет забота о рациональном и правильном расселении своего народа. Такая забота о стране была тем более необходима, что казахская земля после нашествия полчищ Чингисхана, а позже продолжительных походов Хромого Тимура была разорена и истекала кровью. Если в этих условиях Майкы би был первым вожаком и предводителем казахских улусов, предпринявшим сплочение разрозненного народа, то деяния Асанкайгы можно рассматривать как достойное продолжение замысла родоначальника трех казахских жузов Майкы би. Вот почему на долю Асана выпало объездить все земли, начиная с берегов Волги и Каспия до самой китайской границы, и оставить в устах народа подробные характеристики каждого клочка исконно казахской территории.
Согласно преданию, Асанкайгы после того, как расселил по обширной степи свой народ, приступил к поискам подходящего места для строительства столицы Казахского ханства. Это должно было быть место, удобное во всех отношениях. Асан не одобрил пойму Сырдарьи для строительства столицы: «Начало широкое, при впадении сужается настолько, что здесь могут поселиться от силы два-три аула». Осмотрев город Туркестан и древнее укрепление Сауран, что рядом с ним, он досадовал: «Да, крепость построили на таком месте, где укрепиться невозможно. Окруженная такыром сердцевина безводной пустыни. Здесь нет ни бурных рек, ни буйной зелени. Этот город не годится для того, чтобы обосноваться тут насовсем». Наконец, выбор Асана остановился у подножья Улытауских гор. Его привлекли обилие водных ресурсов и пастбищ с альпийскими лугами, удобство рельефа для обороны в случае войны. К тому же Улытау по своему географическому расположению находится в центре исконных казахских степей. Здесь и намечалось основать центр первого суверенного Казахского ханства. Свидетельствуют о том мавзолеи ханов Алаша и Джучи на берегах рек Каракенгир и Сарыкенгир, а также каменная крепость батыра Едиге на вершине горы Улытау.
По преданию, Асанкайгы похоронен вблизи Улытау, хотя точное местонахождение могилы неизвестно. В долинах Улытауских гор, на берегах рек Каракенгир и Сарыкенгир, Каратургай, Сарытургай и множества больших озер, у ключевых вод и древних колодцев, некогда утолявших жажду жителей многочисленных казахских аулов, немало неизвестных могил, разрушенных куполов и других надгробных сооружений, ныне превратившихся в большие и малые холмики. Царский офицер Николай Рычков, путешествовавший по казахской степи еще в XVIII веке, один из таких курганов на берегу реки Каратургай описывает так: «К полудню от сего места расстоянием в 4 верстах видно такое огромное кладбище древних народов, какового по всему пространству здешней степи едва найти возможно. Оно осыпано простою землей, и поднято на вышину более 15, окружность одного 135 саженей. По сему, можно представить, сколь великое число народа должны быть созидателями сей громады, и сколь велико было их старание отличить сию могилу от всех других. Киргизцы (казахи) поведают, что там погребен необычайного возраста человек, коего предки обитали в этих местах. Но сие заключение их, без сомнения, основано по величине могилы. Впрочем, вероятнее кажется, что могила воздвигнута в честь какого-нибудь скифского царя или героя. Так в древности отличали места, покрывающие прах народами возлюбленных людей».
Допустимо, что прах покровителя и любимца народа, философа и поэта Асанкайгы наверняка покоится в одном из таких малоизвестных курганов, возле древнего центра казахов — Улытау.
Асанкайгы был вполне реальным историческим лицом. Мухтар Ауэзов в своих исследованиях высоко отзывается об Асанкайгы: «Поиск земного рая, о котором идет речь в этих преданиях, выражает глубокий социальный мотив. Это вековая мечта казахов, устремленных построить новую жизнь. На всем пути своего исторического развития казахский народ свято почитал имя Асана, как символ борьбы против насилия и зла. Поэтому акыны, поющие о горькой народной доле, первым делом вспоминали о нем».
Ботагоз АЖАРБАЕВА
Подготовлено по материалам книги Б.Адамбаева «Казахское народное ораторское искусство» (Алматы, «Ана тілі», 1997 г.)
(Продолжение в следующем номере)