Кто и как может стать хорошим журналистом? Этот вопрос в пору своей журналистской юности я неоднократно обсуждала со своим редактором, в ту пору областной молодежной газеты «Час пик», Владимиром Ли. Если вы надеетесь сейчас получить однозначный ответ, то его не будет. Потому, как даже такой маститый журналист не давал ни четких определений, ни, тем более, строгих указаний и практических советов.
Для каждого путь в журналистику был свой. И мне очень повезло, что в начале своего профессионального пути довелось поработать с такими талантливыми журналистами как Владимир Филиппович и его боевая подруга – известнейшая журналистка региона Валентина Сергеевна Баранова. Для меня они оба неотделимы, потому что этот тандем был настолько слаженным, что их профессиональная дея-
тельность очень дополняла друг друга. И вместе они вырастили не одно поколение талантливых журналистов, в числе которых и ныне работающие в нашей газете журналисты Наталья Черней, Айнагуль Манабаева, и те, кто продолжил свою деятельность в других СМИ – Галымжан Жуманазар, Махмуд Байходжаев, Владимир Курятов, и многие другие.
Сегодня речь пойдет о Владимире Ли, который в разные годы возглавлял газеты «Кызылординские вести», «Кызылорда таймс», «Час пик», две последние из которых он создавал в сотрудничестве со своими коллегами Галиной Крючковой и Валентиной Барановой.
Владимир Филиппович стал журналистом не сразу. Он вырос в Южно-Казахстанской области. Его отец был Героем Социалистического Труда, возглавлял колхозы и совхозы, и стоял у истоков развития хлопководства. После школы В. Ли окончил педагогический институт по специальности учитель истории. Затем, по семейным обстоятельствам и, как позже выяснилось, по зову сердца переехал в Кызылорду. Зов сердца заключался в большой любви нашего героя к охоте и рыбалке. Погостив однажды в Кызылорде, и поймав в Сырдарье больших сазанов, он понял, что жизнь тут может удовлетворять не только его профессиональные требования, но и душевные склонности. Так и стала Кызылорда для семьи Владимира Филипповича отчим домом. Здесь он начал свою профессиональную деятельность учителем истории в средней школе имени Первого Мая. Но творческая натура искала выхода в лирических и юмористических стихах, дружеских эпиграммах и разных очерках и зарисовках, которые он относил в областную газету «Путь Ленина». И если поначалу его произведения вызывали лишь снисхождение у профессиональных журналистов, то со временем к творчеству молодого автора стали относиться с заслуженным уважением и вниманием.
В современном мире принято считать, что основой журналистики как четвертой власти и сторожевого пса против коррупции и несправедливости является недвусмысленная ответственность за то, чтобы корреспонденты были одинаково квалифицированными, трудолюбивыми, добродетельными и этичными. Владимир Филиппович во главу угла ставил душевность и человечность. Отсюда и шла правда жизни, он учил своих учеников, что за высокопарными лозунгами всегда стоит человек. И какими бы не были постановления и программы, за ними тоже стоят в первую очередь человеческие судьбы.
Владимир Ли считал, что необязательно нужно заканчивать университеты по специальности журналиста. Он всегда говорил, что есть немало случаев, когда дипломированные журналисты во многом уступают своим коллегам дилетантам. Талант либо есть, либо его нет. И с этим не поспоришь. Работа журналиста требует полной отдачи, здесь нужен профессионализм, чутье и смелость.
Как написала в своих воспоминаниях коллега Владимира Филипповича Антонина Казимирчик, если собрать все, что им было написано только в газете «Путь Ленина» (позже переименованной в «Кызылординские вести»), получится солидный том очерков, рассказов, стихов, а уж разных информашек, фельетонов, ехидных подписей к карикатурам и фотографиям, вообще не сосчитать! Да и не собрать: часто этот расходный материал выполнялся на ходу, шел прямо в номер, иногда под ерническим псевдонимом, вообще без подписи автора или с малозаметной строчкой в самом низу страницы: «Подготовил В.Филиппов».
Владимир Филиппович был из того пишущего племени, кого при рождении Бог поцеловал в макушку – одарил легким и веселым талантом.
– Забавно начиналось утро в редакции, – вспоминала А. Казимирчик. – Войдешь в общий кабинет, а коллеги на тебя ноль внимания. У них соревнование: признанный не только в нашей редакции поэт Елена Москвичева, ныне редактор одного московского гламурного журнала, состязается с Владимиром Филипповичем в мастерстве стихосложения. Одну строчку пишет она – вторую он, пока кто-то из них не бросит ручку. Чаще всего бывала боевая ничья – не потому что иссякло остроумие или устали в подборе рифм. Просто пора было начинать работу. Как жаль, что эти блестящие импровизации никто не догадался сохранить!
Для Владимира Филипповича было характерно неуемное любопытство, желание и умение докопаться до сути проблемы, легкость на подъем – совершенно необходимые для журналиста черты характера. К тому же он обладал богатым жизненным опытом.
К сожалению, газеты тогда редко печатали стихи и живые очерки. Слишком много места занимал официоз, а издать сборник – трудность непреодолимая. Владимир Филиппович много лет руководил отделом социальных проблем в областной газете «Путь Ленина». Одно время был ее редактором. Жалобы людей, описание их неустроенности, холода в квартирах, обман, обвес, рейды по замусоренным улицам, неухоженным общежитиям – всем этим приходилось заниматься журналистам отдела. Работа требовала необычайной оперативности.
В годы перестройки В.Ф.Ли сначала стал собственным корреспондентом издания «Караван», но ненадолго. Очень скоро его пригласили в республиканскую газету «Казахстанская правда», где он долго был собкором по Кызылординской области. В 90-е годы все менялось стремительно и не всегда так, как хотелось. Владимир Филиппович писал о ходе приватизации предприятий и совхозов по чекам, о гуманитарной помощи, о ярмарках и других новейших и традиционных реалиях жизни, которые трудно уживались друг с другом. Но какие замечательные очерки о природе, об истории нашей области были опубликованы в республиканской газете, а значит, познакомили с нею весь Казахстан. А охотничьи и рыбацкие рассказы! Они сделали Владимира Филиппова (под этим псевдонимом они чаще всего печатались) знаменитым среди фанатиков, готовых бродить по лесам и озерам, не щадя ног. Было написано немало статей о гибели Арала, проблемах водоснабжения, судьбе края, оказавшегося в зоне экологического бедствия, что не могло не привлечь внимания властей к нашему региону. В том, что была принята программа развития Приаралья, большая заслуга региональных журналистов, просто кричавших о проблемах умирающего моря, космодрома, острова Возрождения.
Работа корреспондента, руководителя отдела, главного редактора областной газеты, казалось, отнимали все время этого энергичного человека. Казалось бы, в этой бурной жизни не оставалось места ни для чего другого. Но его душа требовала красоты и поэзии. Его стихи рождались на лету – в шуме редакционных будней иногда тихо звучали маленькие шедевры, к сожалению, не всегда записанные и сохраненные. Они были так не похожи на острую публицистику, записки охотника, рыбака и внимательного натуралиста! Такая нежность, доброта и любовь к жизни звучали в них, что можно было предположить, что они написаны совсем другим человеком, но это была просто другая грань таланта этого неординарного человека.
Работа на износ рано подорвала здоровье не знающего покоя в работе и творчестве незаурядного журналиста, организатора, педагога. И эти стихи являются сейчас светлым напоминанием о талантливом журналисте и хорошем человеке Владимире Ли.
Тишина белеет в поле – Снег и тишина. Спит земля, и поневоле, Вся в объятьях сна. Словно жизнь ушла куда-то, Затаив свой бег. Тишина в ушах, как вата, Тишина и снег.
Я люблю Красной птицей закат опустился на землю. Створы серых окон распахнула сирень. Всей душою любя, эту землю приемлю, Этот облаком вдаль улетающий день. И за счастье твое я сегодня в ответе, Я в ответе за все: за бескрайнюю высь И за то, чтобы были счастливыми дети, Чтобы хмурая тень не коснулась их лиц. Фонари ночь зажгла, стихли птичьи аккорды Свет плафонов украсил листву, серебря... Верю в мудрость твою вдохновленно и твердо, Верю в завтра твое, планета моя!
Весна Не дождусь никак конца Снежного веселья. Шли скорей весна, гонца – Справим новоселье. Снова встретившись с тобою, Поклонюсь я в ноги, Закричит зима: «Разбой!» Встанет на дороге. Но поднимешь ты в руке Солнце золотое, Потечет зима к реке Талою водою. На распаренных полях Пробудится семя, Зашумит на тополях Птиц веселых племя. Средь небесной бирюзы И песчаных плесов Оживет Курмангазы В струнах стоголосых. Встрепенувшись от игры, Поломав загоны, В степь поскачут из домбры Золотые кони... Пронесется звонкий смех По полям зеленым... Но, конечно, больше всех Ждет весну влюбленный... Пошептаться у костра, Погулять по полю... И с любимой до утра Целоваться вволю.
Снег идет Снег идет, между веток скользя, На опавшие листья ложится, Этим днем надышаться нельзя, Этой жизни глотком не напиться. Снег идет, и вокруг все светло Этот свет и на лицах прохожих, Словно им навсегда повезло, Словно быть по-другому не может. Снег идет, под своей белизной Он запрятал и листья, и лужи. Хорошо, что ты рядом со мной, Хорошо, что кому-то я нужен. Снег идет, день, как белый платок, С небосклона спускаясь, кружится. Не допить этой жизни глоток, Но и всем все равно не налиться.
Поле устало, поле застыло, Поле ощипано и бескрыло. Поле лежит, как подбитая птица, Словно весна уже не повторится, Словно тризна седые метели Песнь панихидную с плачем запели. Поле устало, поле застыло, Поле устало, в нем копится сила, Пряди седые склонили метели С песней, как нянька у колыбели. Дни пролетят, и опять, не смолкая, Будет звучать в поле песнь урожая.
Душа ликует и не понимает Снежинки в небе кружатся и тают, В ладонях, прикасаясь к ним слегка. Душа ликует и не понимает, Что жизнь проходит, все не на века. И я не знаю, что судьба пророчит. Под бликами шаманского огня. А нас уносит скорый поезд ночи, По рельсам наступающего дня.
Пора дождей осенних истекла Пора дождей осенних истекла, И в облаках уже застыли грозы. По плоскости оконного стекла, Рассеялись декабрьские морозы. И я, в глухом плену холодных грез. Затерянный, в чужой зиме прохожий. Отчаянно, безжалостный мороз, Спускается к душе по клеткам кожи.
Нас убивает сладкий плен Нас убивает сладкий плен, Обетованного пространства, В котором правит постоянство, Где нет измен и перемен. Живем спокойно, не греша, И наступает катаклизм, Когда не хочет организм, Того, что требует душа.
Наводит грусть, печаль осенних дней Наводит грусть, печаль осенних дней. И небеса не отражаясь в лужах, В объятьях туч над головами кружат, От сырости скукоженных людей. А мы сидим с приятелем вдвоем, И на столе беседы доброй знаки, Озябшие соседские собаки, От скуки лают тоже ни о чем.
Несет печаль осенняя пора Несет печаль осенняя пора. И бродит мысль по граням тьмы и света. Мне не туда, куда уходит лето, И в неблагополучное вчера. Я подожду, когда придет зима, И жизнь продлится с белого причала. А, я влюблюсь и обрету начало, И пропаду. И вновь сойду с ума.
Осенней грусти спелые плоды Осенней грусти спелые плоды, И сладкие, как гроздья винограда. И жизнь течет туда, куда ей надо, Все в ту же обитаемость среды. Где мысль не прерывает свой полет, А символ вещества краюха хлеба. Где есть любовь и обреченность неба, Вести по свету караваны вод.
О поэтах №1 Когда тоску плетет ненастье, Любовь ушла сыграв свой блюз. Поэты маются во власти, Непредсказуемости муз. Встречать закаты и рассветы, Удел фантазий женских снов. Рок заклеймил судьбу поэтов, Бродить с сумой в потемках слов. Нет не любовь, пусть беззаветна, Хотя в любви и жизни соль. В поэте может быть бессмертна, Лишь человеческая боль.
Уходит год Заводит время стрелки на двенадцать, Уходит год, пост оставляя свой. Без шумных и восторженных оваций, Уходит, как солдат с передовой. И с временем не затевая споры, Уже в просторах прошлого паря, Рисует год последние узоры, На окнах, белой кистью декабря.
В осенних днях не обрести покой В осенних днях не обрести покой. Наполненные непонятным смыслом, Они в венок сплетаются с судьбой, И будят, и тревожат мои мысли. Я знаю, успокоиться пора, Но что-то постоянно происходит. И ты ушла, мне кажется, вчера. Ушла совсем. Как осенью уходят.
В краю, где нет берез и сосен Уж неуютно даже днем, В краю, где нет берез и сосен. А за окошком плачет осень, О чем-то давнем и своем. Сырыми кажутся дома. В карагачах бушует ветер. В промозглом сумеречном свете, Ему дано сойти с ума. О ноги трется черный кот, И выгнув спину ждет ответа. И непутевый не поймет, Он нехорошая примета. И проявив внезапно прыть, Вскочил, взобрался на колени. Как хорошо зевать от лени, И ни о чем ни говорить.
В створах лет В створах лет бегут минуты, Время властвует над нами. Но звезда, проснувшись будто, Вдруг сверкнет над облаками. И душа устав бояться, Вспыхнет вновь на склоне лета. И закатам тоже снятся, Ощущения рассвета.
И тишина стоит, как изваяние
Уходит день, идет на смену мгла,
Свои законы чтит природа свято,
Издалека угасший клич орла,
Просеялся сквозь зарево заката.
Земля одела черный свой парик,
Повеяло ночной прохладой юга,
Вдруг в тишине взорвался чей-то крик,
Последний крик последнего испуга.
Все тише он, все тоньше звука нить,
Все реже шум доносится до слуха,
Едва заметно бьется и дрожит,
Трепещит жизнь на этой нитке звука.
Сжимает ночь в зловещий черный круг,
Безумие страстей, тревог, желаний,
И нитка звука оборвалась вдруг,
И тишина стоит, как изваяние.
Подготовила Инна БЕКЕЕВА