Зарождению в Казахстане археологической науки мы обязаны Алькею Маргулану. Именно он научно обосновал и доказал, что наш народ является преемником древнейшей цивилизации с высокоразвитой культурой. Он опроверг существовавшее мнение о том, что у кочевого народа не было очагов культуры. Огромным количеством найденных древних поселений и городов мы обязаны ему – историку, археологу, искусствоведу, литературоведу, фольклористу. Он обладал широкими познаниями в самых различных областях, исследовал древнюю культуру, письменность, архитектуру, декоративно-прикладное творчество, народные эпосы, антропологию.
Ученый сокрушался по поводу того, что многие ценности, имеющие огромное историческое значение и представляющие огромный интерес для изучения истории предков, были утеряны. Велико историческое наследие казахов. Восстанавливая по крупицам прошлое, мы раскрываем только малую его часть. Тысячи уникальных предметов, реликвий и артефактов были раздарены, вывезены в качестве военных трофеев и просто разграблены. Сегодня они находятся за пределами Казахстана. Вернуть эти исторические ценности – наш долг перед предками, перед нашей историей, писал ученый. Он составил список, куда вошли более 240 исторических и археологических ценностей, вывезенных в разные годы из страны. Ему не суждено было увидеть, как в нынешний суверенный Казахстан был возвращен и установлен на его законном месте – в музейном комплексе «Азрет-Султан» в Туркестане тай-казан выдающегося суфийского проповедника Ахмета Яссауи, были возвращены и с почестями преданы родной земле останки Кейки батыра, достигнута договоренность о возвращении в страну останков хана Кене, последнего хана казахской степи.
Времен связующая нить
Именно с подачи Алькея Маргулана в современном Казахстане началось детальное изучение древних городищ Сыганака, Жанкента, Жетиасара. «Бассейны современных рек Чу, Таласа, Сырдарьи некогда были центрами кипучей городской культуры. …Первые письменные упоминания о них мы находим в военных мемуарах историков Александра Македонского, описавших его поход на Сырдарью, в страну кочевого народа саков (IV век до нашей эры), оказавших яростное сопротивление. По сообщениям древних авторов, саки были аборигенами древнего Яксарта (Сырдарьи), которые могли обосноваться здесь и обзавестись жилыми постройками еще в период V-III веков до нашей эры. По Геродоту и Страбону, саки были древнейшими творцами в бассейне Сырдарьи. Как показывают археологические исследования, остатки древних сакских поселений в виде холмов-городищ разбросаны по всей Сырдарье и ее притокам (Келес, Арысь). Некоторые из этих городищ (тобе) имеют галереи в два-три яруса или этажа, типичные для сакских городищ. К этому типу относятся городища Джетыасар в районе старого русла Куандарьи, обследованные еще профессором С.Толстовым», писал Алькей Маргулан.
Свою жизнь он посвятил науке. Исколесив тысячи километров по бескрайним степям, Маргулан первым нашел доказательства того, что уже во II тысячелетии до нашей эры на территории современного Казахстана существовала цивилизация с высокоразвитой культурой. Свидетельством этому стали найденные памятники архитектуры и изделия мастеров декоративно-прикладного искусства. Он опроверг мнение о том, что в центре и на севере Казахстана, в этих малообитаемых местах не было очагов культуры. Им открыты десять подземных городов и даже государств, например, знаменитой теперь бронзовой бегазы-дандыбаевской культуры, множество памятников. Опубликованная в 1979 году монография А.Маргулана «Бегазы-дандыбаевская культура Центрального Казахстана» стала не только сенсацией, но и фундаментальным трудом по древней истории республики.
На основе огромного фактического материала ученый пришел к выводу о том, что Сары-Арка – одно из немногих мест на земле, где был открыт металл, где зафиксировано рождение металлической культуры. Уникальные месторождения медных, оловянных и полиметаллических руд явились условием зарождения и развития в Сары-Арке горного дела и металлургии в древности. Благодаря сокровищам недр, начиная со второго тысячелетия до нашей эры до средневековья, Сары-Арка становится центром металлургии на Евразийском континенте, что подтверждено древними и средневековыми источниками. Пройдя по дорогам Южного Казахстана тысячи километров, изучая раскопки Отрара, Тараза, Сайрана, Сыганака и других древних городищ, Алькей Маргулан научно доказал, что в Казахстане были города в полном смысле этого слова, имевшие важное по тем временам значение. Более того, Маргулан предсказал, что и на севере, и на востоке Казахстана должны быть города, в том числе и на его родине, в нынешней Павлодарской области. Это открытие стало сенсацией в научном мире историков, дав толчок развитию казахской археологии и организации многочисленных экспедиций. По существу он опроверг сложившийся в советское время стереотип о том, что кочевники не имели цивилизации, на территории Великой степи жили полудикие племена, которые занимались скотоводством, кочуя в поисках пастбищ.
Для него экспедиции всегда были огромной радостью. Подготовка к ним начиналась за несколько месяцев до отъезда, велась переписка с руководителями областей и районов, обсуждались вопросы обеспечения техникой, необходимой при проведении раскопок. В поле его зрения находились не только археологические памятники, параллельно он записывал рассказы местных жителей, предания и легенды, переходившие из уст в уста, исследовал каменные скульптуры эпохи тюрков и кипчаков, наскальные гравюры, фотографировал предметы прикладного искусства. Он с большим вниманием и уважением относился к творцам из народа, мастерам, изготовлявшим изделия из металла, кости, дерева, глины.
Но не сразу ученый выбрал археологию. Время, в которое ему пришлось жить, оказалось непростым. Это была эпоха, когда преследовалось всякое инакомыслие, а каждый человек был единицей существующей системы. Тоталитарный режим пытался стереть индивидуальность, национальный код и всякий, кто мыслил по-другому, мог стать жертвой режима. Маргулан был одним из тех, кто считал, что историческая правда превыше всего и если подгонять ее под запросы времени, наука превратится в пропаганду. Он один из немногих, кто старался сохранить идентичность и генотип народа. Но не сразу А.Маргулан пришел в археологию. Он посвятил себя этой науке уже в зрелом возрасте после череды гонений.
Преданный своим идеям
Свой путь в науку он начинал с литературы, был собирателем фольклора и этнографии, изучал творческое наследие казахов. Во многом корни увлечения будущего ученого берут начало с истоков его происхождения. Он вырос на лоне величественных по красоте гор Баянаула, а детство его прошло в атмосфере глубокого уважения к своим корням. По воспоминаниям дочери Алькея Маргулана Данель, ее отец всегда гордился тем, что является прямым потомком Олжабая батыра, который был сподвижником и знаменосцем Абылай хана и воевал бок о бок с Богенбаем, Кабанбаем, Наурызбаем – батырами, жизнь которых стала образцом мужества и героизма. В боях за независимость казахских земель от джунгарских захватчиков, проявив чудеса мужества и героизма, они покрыли свои имена немеркнущей славой.
Тот, кому было предначертано судьбой сделать прорыв в отечественной науке по изучению исторического наследия народа, родился в 1904 году в Баянауле близ озера Жасыбай в простой казахской семье. Родители Алькея были просвещенными людьми своего времени. В их доме часто бывали известные в степи акыны, сказители, представители интеллигенции того времени, в доме звучали стихи и песни Абая, Жаяу Мусы, Таттимбета, Ахана сери. Его отец Хакан был известным знатоком народного творчества. Благодаря ему в пять лет Алькей научился читать и писать, а благодаря прекрасной детской памяти он наизусть знал эпосы «Қобыланды», «Алпамыс», «Кероғлы», «Қозы Көрпеш и Баян сұлу», «Мұңлык-Зарлық». Начальное образование мальчик получил в родном ауле в трехклассной русской школе. В 1919 году поступил на учительские курсы в Павлодаре, а после их окончания в 1920 году вернулся в родной аул и стал учителем второй Далбинской школы Ι ступени в Баянаульском районе. В том же 1920 году по инициативе известного фольклориста, организатора краеведческого общества Абубакира Диваева была организована научная экспедиция в Семиречье и бассейн реки Сырдарьи с целью сбора и изучения казахского фольклора. В работе экспедиции принимал участие и молодой Алькей.
С целью продолжить образование в 1921 году он поступает в Семипалатинский педагогический техникум, одно из первых средних учебных заведений того времени. В годы учебы он сотрудничал с редакциями журнала «Таң» и газеты «Қазақ тілі». Вместе с ним учились Каныш Сатпаев и Мухтар Ауэзов, с которыми Алькея связала тесная дружба, длившаяся на протяжении всей его жизни. Именно под их влиянием Алькей решил продолжить образование на литературном факультете Восточного института Ленинградского университета. Молодые люди были не только друзьями, но и единомышленниками и соратниками, которых связали общность интересов, приверженность науке. В ленинградских архивах вместе с М.Ауэзовым он будет изучать материалы о культуре казахского народа, а с К.Сатпаевым – поднимать отечественную науку, встав у истоков создания Академии наук Казахстана.
Годы учебы в Ленинграде совпали с расцветом русского востоковедения, ему выпало счастье слушать лекции и посещать семинары великих русских ориенталистов Сергея Малова, Игнатия Крачковского, Василия Струве. Одновременно он посещает лекции в Ленинградском университете и Институте истории искусств. Он серьезно начинает увлекаться литературной деятельностью, много читает, переводит. Благодаря ему до казахского читателя дошли многие выдающиеся произведения русских и зарубежных писателей.
Он проповедовал культ знаний и соответствовал тому образу молодого человека, о котором мечтал великий Абай. Он учился с упоением, самозабвенно, впитывая в себя по крупицам все новое, передовое. Он часто и подолгу засиживался в архивах и библиотеках, скрупулезно собирая историко-культурные материалы по Казахстану. В музеях бывшей столицы Российской империи он, затаив дыхание, всматривался в экспонаты – свидетельства материальной культуры древних кипчаков. Ему хотелось постичь неведомое, объять необъятное, воскресить утраченное.
Тогда же в Ленинграде он познакомился с собирателем и исследователем казахского фольклора Александром Затаевичем, вместе с ним приезжал на каникулы в родные края и записывал народные песни. В 1929 году Алькей заканчивает учебу в Восточном институте, а в 1930 году его приглашают на работу Наркомпрос Казахской ССР в Комитет по разработке нового казахского алфавита. Одновременно он учится в аспирантуре Государственной академии истории материальной культуры при АН СССР.
Увлеченность национальной историей подающего надежды молодого ученого, выходца из казахстанской глубинки, не могла остаться незамеченной. Его желание докопаться до истоков национальной культуры, его дружба и тесные связи с лидерами партии «Алаш», идеям которых он был верен до конца своей жизни, вызвали подозрение властей. Идеологи советского режима на таких, как он, вешали ярлыки, называя их националистами, шовинистами, обвиняя в предательстве, измене Родине. Молодой, подающий большие надежды ученый оказался в самом начале этого списка «неблагонадежных» и в 1934 году оказался в сталинских застенках. Ему повезло – под репрессии тех лет он попал в Ленинграде. Если бы это случилось в Алма-Ате, его вполне могла постичь трагическая участь многих его современников, составлявших цвет казахской интеллигенции, которые были расстреляны по надуманным обвинениям. В Ленинграде же его заточили в Петропавловскую крепость, а потом перевели в психиатрическую клинику. Только в 1937 году его выпустили на свободу совершенно разбитым, больным, измученным человеком.
В 1938 году по вызову Совнаркома Казахской ССР он был переведен в Алма-Ату в Казахский филиал АН СССР. В годы войны, в 1943 году, ученый защитил кандидатскую диссертацию по письменным памятникам кипчакской культуры. Почти сразу же он приступает к работе над докторской диссертацией по теме «Эпические сказания казахского народа», которую защитил уже после войны в 1946 году.
Но то, что произошло с ним в 1934-1937 годах, наложило тяжелый отпечаток на всю дальнейшую жизнь, отдалив от общественных проблем своего времени. Он так и не вступил в ряды партии и был единственным беспартийным академиком. Возможно, именно это послужило толчком к тому, что он полностью погрузился в археологию. Кроме того, заняться этой наукой, занимающейся разгадыванием загадок и тайн, сокрытых в недрах земли, ему посоветовал его друг К.Сатпаев, который все эти годы поддерживал его.
Тем не менее он успел внести неоценимый вклад в изучение казахского фольклора. С детства впитавший в себя дух казахской степи, выросший на кюях и песнях Абая, Жаяу Мусы, Таттимбета, Ахана сери, он не мог не гордиться славной историей своих предков.
По воспоминаниям Шафика Чокина, который в 1960-е годы возглавлял Академию наук Казахстана и тоже был уроженцем Баянаула, в знании периода хана Алькею не было равных, он блестяще изучил историю Абилхаира, Кенесары, Касыма. То, что он сделал для реставрации духовного наследия народа, выходит за рамки науки и имеет общечеловеческое значение.
Когда грянула Великая Отечественная война, советская идеология вспомнила о духовности. Для того, чтобы поднять людей на борьбу с сильным, покорившим полмира врагом, нужны были люди-герои, люди-исполины. И тогда на помощь пришли сказания и легенды о национальных героях – талантливых полководцах, отважных батырах. Так из небытия были возвращены татарские, украинские, грузинские эпосы.
В срочном порядке началось издание казахского героического эпоса – сказаний о Ер-Таргыне, Алпамысе, Кобланды батыре и других. Обращаясь к защитникам Отечества, писали: «Пусть вас поддержит дух Абылая, Едигея, Кенесары!». Расчет оправдался – воодушевленные подвигами своих предков, воины бесстрашно шли в бой, поражая неистовой отвагой и всесокрушающей ненавистью к врагу.
Но уже сразу после войны начался обратный процесс. Появляется ряд постановлений о вредности приверженности эпическим героям. В частности, был наложен запрет на эпос о батыре Едиге. Началась кампания против тех, кто только вчера помогал ковать победу. Арестовывали ученых, писателей, артистов, занимавшихся изучением эпических произведений, организаторов и участников айтысов, авторов исторических произведений о национальных героях.
Разумеется, попал под прессинг и Маргулан, чья докторская была посвящена именно теме эпических сказаний казахов. Но несмотря на все это, сразу после войны в 1946-м ученому удалось защитить свою докторскую диссертацию. Мало того, свои исследования по этой теме ученый продолжил и написал еще один труд – о Сырыме Датове. Можно только восхищаться гражданским мужеством и верностью своим идеям ученого, который в тот непростой период осмелился назвать Сырыма национальным героем и борцом на независимость. Разумеется, работа так и не была напечатана, она найдет дорогу к читателю много позже.
Особое явление в науке
Уникальность Алькея Маргулана, широта и многогранность его личности, поэтический взгляд на мир роднят его с учеными и гениями Востока – Омаром Хайямом, Аль-Фараби и другими, чьи имена, словно звезды, озаряют путь человечества из прошлого в будущее. Большой знаток и собиратель казахского фольклора, материалов по истории, культуре, этнографии, вопросам археологии, всю свою жизнь Маргулан посвятил изучению богатой истории родного края, сделав зримой и осязаемой связь времен.
«Маргулан – особое явление в науке» – так отозвался о казахском ученом известный советский археолог Михаил Массон, с которым ученого связывали не только профессиональные отношения, но и многолетняя дружба. «Алькей Маргулан не просто плодотворный исследователь, он принадлежит к той плеяде ученых-энтузиастов, вдохновение которых роднит науку с поэзией. Есть у него общее с деятельностью Чокана Валиханова, чьи произведения он пестовал при их издании. Оба прочно и навсегда вошли в науку», – писал М. Массон.
Он сделал зримыми и осязаемыми утраченные страницы истории, вернул народу то, что было предано забвению. В его трудах земля кочевников – предшественников казахского народа – предстает одним из древнейших центров человеческой цивилизации. Красота степи и древних городов, творения их жителей настолько были близки и дороги Маргулану, что он как бы сам жил в ту эпоху. Для него мир кочевника со свойственным ему тотемным стилем мышления и трепетным отношением к духу предков, мир мифов и легенд был родным. И потому именно ему открылись веками хранившиеся тайны нашей истории.
Жанна БАЛМАГАНБЕТОВА